1. Разговор с рассказчиком
1.1. Юность
1.1.1. "Началось это тогда, когда мне было невступно шестнадцать лет".
1.1.2. "Жил до женитьбы, как все живут, то есть развратно, и, как все люди нашего круга, живя развратно, был уверен, что я живу, как надо".
1.1.3. "Я и не понимал, что тут есть падение, я просто начал предаваться тем отчасти удовольствиям, отчасти потребностям, которые свойственны, как мне было внушено, известному возрасту, начал предаваться этому разврату, как я начал пить, курить".
1.1.4. "Как морфинист, пьяница, курильщик, уже не нормальный человек, так и человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человек — блудник".
1.1.5. "Строго определяя, надо только сказать, что проститутки на короткие сроки — обыкновенно презираемы, проститутки на долгие — уважаемы".
1.2. Встреча с женой
1.2.1. Жена Позднышева
1.2.1.1. "...любовался ее стройной фигурой, обтянутой джерси, и ее локонами...";
1.2.1.2. "Она пополнела с тех пор, как перестала рожать, и болезнь эта — страдание вечное о детях — стала проходить; не то что проходить, но она как будто очнулась от пьянства, опомнилась и увидала, что есть целый мир Божий с его радостями, про который она забыла, но в котором она жить не умела".
1.2.1.3. "Она вышла замуж, получила кое-что из <...> любви, но не только далеко не то, что обещалось, что ожидалось, но и много разочарований, страданий и тут же неожиданную муку — детей! Мука эта истомила ее".
1.2.1.4. «Правда, она уже не первой молодости, зуба одно нет сбоку и есть пухлость некоторая, — думал я за него [Трухачевского], — но что же делать, надо пользоваться тем, что есть».
1.2.2. "Мне показалось в этот вечер, что она понимает все, все, что я чувствую и думаю..."
1.2.3. "....я же имел твердое намерение держаться после свадьбы единобрачия, и не было пределов моей гордости перед собой за это. Да, свинья я был ужасная и воображал себе, что я ангел".
1.3. "Время жениховства"
1.3.1. "Время, пока я был женихом, продолжалось недолго. <...>. Говорить бывало, когда мы останемся одни, ужасно трудно".
1.3.2. "Неловко, стыдно, гадко, жалко и, главное, скучно, до невозможности скучно! Это нечто вроде того, что я испытывал, когда приучался курить, когда меня тянуло рвать и текли слюни, а я глотал их и делал вид, что мне очень приятно".
1.3.3. "<...> ей было грустно, тяжело. Вероятно, ее измученные нервы подсказали ей истину о гадости наших сношений; но она не умела сказать. <...>/ Все лицо ее выражало полнейшую холодность и враждебность, ненависть почти ко мне. Помню, как я ужаснулся, увидав это. «Как? что? — думал я. — Любовь — союз душ, и вместо этого вот что! Да не может быть, да это не она!»
1.3.4. "Началось с первых дней и продолжалось все время, и все усиливаясь и ожесточаясь. В глубине души я с первых же недель почувствовал, что я попался, что вышло не то, чего я ожидал, что женитьба не только не счастье, но нечто очень тяжелое, но я, как и все, не хотел признаться себе (я бы не признался себе и теперь, если бы не конец) и скрывал не только от других, но от себя".
1.4. Семейная жизнь
1.4.1. "...думают, что я убил ее тогда ножом, пятого октября. Я не тогда убил ее, а гораздо раньше".
1.4.2. "Хуже же всего было то, что, живя этой скверной жизнью, я воображал, что потому, что я не соблазняюсь другими женщинами, что поэтому я живу честной семейной жизнью, что я нравственный человек и что я ни в чем не виноват, а что если у нас происходят ссоры, то виновата она, ее характер".
1.4.3. "На четвертый год с обеих сторон решено было как-то само собой, что понять друг друга, согласиться друг с другом мы не можем. Мы перестали уже пытаться договориться до конца".
1.4.4. "Она старалась забыться напряженными, всегда поспешными занятиями хозяйством, обстановкой, нарядами своими и детей, учением, здоровьем детей".
1.4.5. "А мы были два ненавидящих друг друга колодника, связанных одной цепью, отравляющие жизнь друг другу и старающиеся не видать этого".
1.4.6. "Я настаивал на том, что все мужья, живущие так, как я жил, должны или распутничать, или разойтись, или убить самих себя или своих жен, как я сделал. Если с кем этого не случилось, то это особенно редкое исключение. Я ведь, прежде чем кончить, как я кончил, был несколько раз на краю самоубийства, а она тоже отравлялась".
1.4.7. Дети
1.4.7.1. "...она, бедная, забеременела в первый же месяц, а наша свиная связь продолжалась".
1.4.7.2. "С моей женой, которая сама хотела кормить и кормила следующих пятерых детей, случилось с первым же ребенком нездоровье. <...> доктора эти милые нашли, что она не должна кормить, и она на первое время лишена была того единственного средства, которое могло избавить ее от кокетства".
1.4.7.3. "Дети — благословенье Божие, дети — радость. Ведь это все ложь. Все это было когда-то, но теперь ничего подобного нет. Дети — мученье, и больше ничего. Большинство матерей так прямо и чувствуют и иногда нечаянно прямо так и говорят это".
1.4.7.4. "Жизни нашей не было совсем. Это была какая-то вечная опасность, спасенье от нее, вновь наступившая опасность, вновь отчаянные усилия и вновь спасенье — постоянно такое положение, как на гибнущем корабле. Иногда мне казалось, что это нарочно делалось, что она прикидывалась беспокоящейся о детях, для того чтобы победить меня".
1.4.7.5. "Не только предметом раздора, но дети были орудием борьбы; мы как будто дрались друг с другом детьми. <...> Я дрался больше Васей, старшим, а она Лизой. Кроме того, когда дети стали подрастать и определились их характеры, сделалось то, что они стали союзниками, которых мы привлекли каждый на свою сторону. Они страшно страдали от этого, бедняжки, но нам, в нашей постоянной войне, не до того было, чтобы думать о них".
1.5. Переезд с семьей в город
1.5.1. "То надо принимать тех и этих, ехать к тем и этим; то надо посмотреть эту, послушать этого или эту. <...> Ну, так мы и жили и меньше чувствовали боль от сожития: кроме того, первое время было чудесное занятие — устройство в новом городе..."
1.5.2. "Прожили одну зиму, и в другую зиму случилось еще следующее <...> обстоятельство: <...> Она была нездорова, и мерзавцы не велели ей рожать и научили средству. <...> Я боролся против этого, но она<...> настояла <...> и <...> последнее оправдание свиной жизни — дети — было отнято, и жизнь стала еще гаже".
1.5.3. ".... она физически раздобрела и похорошела, как последняя красота лета. Она чувствовала это и занималась собой. В ней сделалась какая-то вызывающая красота, беспокоящая людей".
1.5.4. Она занималась детьми меньше, <...> но больше и больше занималась собой, своей наружностью <...> и своими удовольствиями, и даже усовершенствованием себя. Она опять с увлечением взялась за фортепиано, которое прежде было совершенно брошено. С этого все и началось.
1.6. Появление музыканта
1.6.1. Трухачевский
1.6.1.1. "...отдан был к своей крестной матери в Париже. Там его отдали в консерваторию, потому что был талант к музыке, и он вышел оттуда скрипачом и играл в концертах".
1.6.1.2. "Миндалевидные влажные глаза, красные улыбающиеся губы, нафиксатуаренные усики, прическа последняя, модная, лицо пошло-хорошенькое, то, что женщины называют недурен, сложения слабого, хотя и не уродливого, с особенно развитым задом, как у женщины..."
1.6.1.3. "Дрянной он был человечек, на мои глаза, на мою оценку".
1.6.1.4. "Брат Трухачевского, я помню, раз на вопрос о том, посещает ли он публичные дома, сказал, что порядочный человек не станет ходить туда, где можно заболеть, да и грязно и гадко, когда всегда можно найти порядочную женщину. И вот он, его брат, нашел мою жену".
1.6.2. "Я представил его жене. Тотчас же зашел разговор о музыке, и он предложил свои услуги играть с ней. Жена, как и всегда это последнее время, была очень элегантна и заманчива, беспокояще красива. Он, видимо, понравился ей с первого взгляда".
1.6.3. "Я видел, что с первого же свиданья у ней особенно заблестели глаза, и, вероятно вследствие моей ревности, между ним и ею тотчас же установился как бы электрический ток, вызывающий одинаковость выражений, взглядов и улыбок".
1.6.4. "Я должен был, для того чтобы не отдаться желанию сейчас же убить его, ласкать его. Я поил его за ужином дорогим вином, восхищался его игрой, с особенной ласковой улыбкой говорил с ним и позвал его в следующее воскресенье обедать и еще играть с женою".
1.6.5. "Люди занимаются вдвоем самым благородным искусством, музыкой; для этого нужна известная близость, и близость эта не имеет ничего предосудительного, и только глупый, ревнивый муж может видеть тут что-либо нежелательное".
1.6.6. "— Разве к такому человеку возможно в порядочной женщине что-нибудь, кроме удовольствия, доставляемого музыкой? Да если хочешь, я готова никогда не видать его. <...> И она ведь не лгала, она верила в то, что говорила; она надеялась словами этими вызвать в себе презрение к нему и защитить им себя от него, но ей не удалось это".
1.7. Званый вечер
1.7.1. "К шести часам [в воскресенье] собрались гости, и явился и он во фраке с бриллиантовыми запонками дурного тона".
1.7.2. "Они играли Крейцерову сонату Бетховена. Знаете ли вы первое престо? Знаете?! <...> У!.. Страшная вещь эта соната. Именно эта часть. И вообще страшная вещь музыка".
1.7.3. "Разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам это престо? <...> Эти вещи можно играть только при известных, важных, значительных обстоятельствах, и тогда, когда требуется совершить известные, соответствующие этой музыке важные поступки. Сыграть и сделать то, что настроила эта музыка".
1.7.4. "Жену же я никогда не видал такою, какою она была в этот вечер. Эти блестящие глаза, эта строгость, значительность выражения, пока она играла, и эта совершенная растерянность какая-то, слабая, жалкая и блаженная улыбка после того, как они кончили".
1.8. Отъезд Позднышева в уезд
1.8.1. "Через два дня я уехал в уезд в самом хорошем, спокойном настроении простившись с женой. В уезде всегда бывало пропасть дела и совсем особенная жизнь, особенный мирок."
1.8.2. "Как я мог уехать? <...> Разве не ясно было, что между ними все совершилось в этот вечер? и разве не видно было, что уже в этот вечер между ними не только не было никакой преграды, но что они оба, главное она, испытывали некоторый стыд после того, что случилось с ними".
1.9. Возвращение Позднышева
1.9.1. Я не заснул всю ночь, и в пять часов, решив, что не могу оставаться более в этом напряжении и сейчас же поеду, я встал, <...> и послал <...> за лошадьми.
1.9.2. "Я сгорал от негодования, злости и какого-то особенного чувства упоения своим унижением, созерцая эти картины, и не мог оторваться от них; не мог не смотреть на них, не мог стереть их, не мог не вызывать их".
1.9.3. "Я страдал ужасно. Страдание главное было в неведении, в сомнениях, в раздвоении, в незнании того, что — любить или ненавидеть надо ее".
1.9.4. "Я не мог продохнуть и не мог остановить трясущихся челюстей. <...> Я чуть было не зарыдал, но тотчас же дьявол подсказал: «Ты плачь, сентиментальничай, а они спокойно разойдутся, улик не будет, и ты век будешь сомневаться и мучаться».
1.10. Позднышев дома
1.10.1. "Я хотел встать, но не мог. Сердце так билось, что я не мог устоять на ногах. Да, я умру от удара. Она убьет меня".
1.10.2. "Я вступил в то состояние зверя или человека под влиянием физического возбуждения во время опасности, когда человек действует точно, неторопливо, но и не теряя ни минуты, и все только с одною определенною целью".
1.10.3. Разоблачение жены и Трухачевского
1.10.3.1. "...подошел к стене над диваном, где у меня висели ружья и кинжалы, и взял кривой дамасский кинжал, ни разу не употреблявшийся и страшно острый. Я вынул его из ножен".
1.10.3.2. "Помню выражение их лиц. Я помню это выражение, потому что выражение это доставило мне мучительную радость. Это было выражение ужаса".
1.10.3.3. "...но в выражении ее лица было, по крайней мере показалось мне в первое мгновенье, было еще огорченье, недовольство тем, что нарушили ее увлечение любовью и ее счастье с ним. Ей как будто ничего не нужно было, кроме того, чтобы ей не мешали быть счастливой теперь".
1.10.3.4. "Я бросился к ней, все еще скрывая кинжал, чтобы он не помешал мне ударить ее в бок под грудью. Я выбрал это место с самого начала".
1.11. Убийство
1.11.1. "Не лги, мерзавка! — завопил я и левой рукой схватил ее за руку, но она вырвалась. Тогда все-таки я, не выпуская кинжала, схватил ее левой рукой за горло, опрокинул навзничь и стал душить. Какая жесткая шея была... Она схватилась обеими руками за мои руки, отдирая их от горла, и я как будто этого-то и ждал, изо всех сил ударил ее кинжалом в левый бок, ниже ребер".
1.11.2. "Помню на мгновение, только на мгновение, предварявшее поступок, страшное сознание того, что я убиваю и убил женщину, беззащитную женщину, мою жену. Ужас этого сознания я помню и потому заключаю и даже вспоминаю смутно, что, воткнув кинжал, я тотчас же вытащил его, желая поправить сделанное и остановить".
1.11.3. "Слышал ты, что случилось? — сказал я. — Скажи дворнику, чтобы дали знать в полицию".
1.11.4. «Пойти к ней?» — задал я себе вопрос. И тотчас же ответил, что надо пойти к ней, что, вероятно, всегда так делается, что когда муж, как я, убил жену, то непременно надо идти к ней".
1.11.5. "— Добился своего, убил... — И в лице ее, сквозь физические страдания и даже близость смерти, выразилась та же старая, знакомая мне холодная животная ненависть. — Детей... я все-таки тебе... не отдам... Она (ее сестра) возьмет..."
1.11.6. "Я взглянул на детей, на ее с подтеками разбитое лицо и в первый раз забыл себя, свои права, свою гордость, в первый раз увидал в ней человека. И так ничтожно мне показалось все то, что оскорбляло меня, — вся моя ревность, и так значительно то, что я сделал, что я хотел припасть лицом к ее руке и сказать: «Прости!» — но не смел".
1.12. Смерть жены
1.12.1. "Бред продолжался все время. Она не узнавала никого. В тот же день, к полдню, она померла".
1.12.2. "Я начал понимать только тогда, когда увидал ее в гробу <...>. Только тогда, когда я увидел ее мертвое лицо, я понял все, что я сделал. Я понял, что я, я убил ее, что от меня сделалось то, что она была живая, движущаяся, теплая, а теперь стала неподвижная, восковая, холодная и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя".
1.13. Тюрьма
1.13.1. "Меня прежде этого [кончины жены], в восемь часов, отвели в часть и оттуда в тюрьму. И там, просидев одиннадцать месяцев, дожидаясь суда, я обдумал себя и свое прошедшее и понял его".
1.14. "Это была одна из двух дочерей когда-то очень богатого, но разорившегося пензенского помещика".
2. Разговор с попутчиками
2.1. "Любить всю жизнь одну или одного — это все равно, что сказать, что одна свечка будет гореть всю жизнь."
2.2. "...когда, как это чаще всего бывает, муж и жена приняли на себя внешнее обязательство жить вместе всю жизнь и со второго месяца уж ненавидят друг друга, желают разойтись и все-таки живут, тогда это выходит тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют себя и друг друга".
3. Встреча в поезде
3.1. Попутчики
3.1.1. Рассказчик, купец, приказчик, адвокат, курящая дама
3.1.2. спорят о женском вопросе, о браке и свободной любви
3.2. Василий Позднышев
3.2.1. "...небольшого роста господин с порывистыми движениями, еще не старый...", но "с очевидно преждевременно поседевшими курчавыми волосами и с необыкновенно блестящими глазами..."
3.2.2. "Я Позднышев, тот <..> что <...> жену убил...".